ИСТИНА

В современной теории согласования есть две точки зрения на третье лицо: «3 лицо – не лицо» (3noP, н-р, [Nevins 2007; Preminger 2019]) и «3 лицо – (настоящее) лицо» (3yesP, н-р, [Grishin 2023]). Согласно 3noP, репрезентация 3 лица содержится в репрезентации 1 и 2, таким образом, нет такого морфосинтаксического феномена, которое отсылало бы напрямую к 3 лицу, минуя 1 и 2. Как представляется, неглагольные конструкции – бескопульные предикации и атрибутивные элементы – могут предоставить материал для эмпирического подтверждения синтаксических эффектов третьего лица. Так, согласно [Frajzyngier et al. 2002], использование соположения сразу в обеих функциях (модифицирующей и предикативной) приводит к двусмысленности. Отсюда, язык должен использовать его только для одной из двух функций. Однако неглагольные предикаты в кичеанских языках (в том числе в успантекском) используют соположение и для модифицирующей, и для предикативной функции. В то же время синтаксис этих двух типов конструкций разнится. Исследовательская задача: продемонстрировать синтаксические эффекты, вызываемые третьим лицом на материале успантекского языка. Материалом послужил корпус из аутентичных текстов 54 расшифрованных аудиозаписей носителей успантекского языка, собранных в ходе экспедиций Райана Беннета, Меган Харви, Роберта Хендерсона и Томаса Мендеса Лопеса в период с 2019 по 2021 гг . Основной метод работы: анализ синтаксических структур. Основные результаты: 1. Атрибутивные и предикативные неглагольные конструкции по-разному взаимодействуют с детерминативом: атрибутивы могут образовывать одну DP с NPs, предикаты же этого не могут. В то же время предикаты могут образовывать собственную отдельную DP. 2. Предикаты занимают левую позицию в клаузе, тогда как атрибутивы помещаются справа.